Кто такой Валерий Козлов, ставший исполняющим обязанности главы РАН? Биография и. о. президента РАН Валерия Козлова В сибирском отделении ран перенос выборов главы академии связали с критикой в адрес фано
С марта 2017 года - правительство назначило его и. о. президента РАН, когда все три кандидата на этот пост неожиданно передумали участвовать в голосовании. Следующие выборы пройдут 25–27 сентября. Накануне этого события корреспондент "Коммерсанта" ("Ъ") Александр Черных поговорил с Валерием Козловым о том, как он оказался во главе академии и почему не стал держаться за эту должность. Господин Козлов заявил, что не видит проблемы в согласовании кандидатов в президенты РАН с правительством, откровенно признав, что такое происходило практически всю историю академии. По его словам, новому главе РАН удастся реализовать свою программу «только в каждодневном диалоге с властью».
Давайте вспомним историю вашего назначения. Март 2017 года, академики съехались на общее собрание, чтобы проголосовать. И вдруг все три кандидата в президенты РАН выходят на сцену и говорят, что берут самоотвод. Вы к тому времени уже знали, что выборы не состоятся?
Скажу откровенно, для меня, как и для подавляющего большинства коллег, эти события были неожиданными. Я узнал об их договоренности утром, за пару часов до общего собрания,- к тому времени об этом знали уже практически все в академии. Кстати говоря, мотив кандидатов мне был не вполне непонятен.
Но СМИ еще накануне писали, что возможен такой вариант: выборы переносят, а вас назначают исполняющим обязанности.
Подобные слухи были, и моя фамилия тоже упоминалась, но я в это совершенно не верил. Ведь заранее ко мне никто не обращался с такими предложениями. И вообще я уже планировал покинуть должность вице-президента: после 16 лет работы она несколько приелась (смеется) .
Вообще у нас с ними сложилась очень неустойчивая конструкция, которую пора менять. Первый вариант - превратить ФАНО в некое подобие управделами академии. Так уже было в советское время: финансирование шло через эту структуру, руководитель которой назначался правительством. А вторая идея - наоборот, повысить ФАНО до уровня отдельного министерства науки. Наделить их реальными полномочиями, чтобы организовывать фундаментальные и прикладные исследования. И академия наук будет при нем главным экспертным органом.
- Минобрнауки этой идее не обрадуется, не так ли?
Может, и не обрадуется. Но я вот наблюдаю за работой министерства и вижу, что им объективно тяжело заниматься и школами, и высшим образованием, да еще и наукой. Очень сложно быть погруженными во все эти разноплановые вопросы.
- Вы не могли бы пояснить подробнее, в чем у вас проблемы с ФАНО ? И вообще, в чем отличие между агентством и академией?
Это правильный вопрос, и здесь стоит попытаться расставить точки над i. Понимаете, наука всегда делалась в институтах. А после реформы все институты стали подведомственны ФАНО , теперь это их учредитель.
- Но в названиях все равно значится «институт РАН».
Да, но оно больше не обозначает принадлежности. Это все равно что название «Академический театр» - подчеркивает уровень театра, его традицию, историю, приверженность к классике. Вот так и здесь. А академия - и формально, и фактически - наукой больше не занимается. Это такое собрание выдающихся ученых, которые избраны в академию - не назначены, а избраны - благодаря исключительным научным результатам и достижениям.
- То есть эти ученые работают в институтах, подведомственных ФАНО , и они же параллельно составляют академию?
Да, именно так.
- Но зачем тогда вообще нужна Академия наук теперь?
Если брать наш устав, то главная функция РАН - экспертиза. Академики должны обладать представлением о том, что происходит в мировой и отечественной науке. И давать какие-то оценки и рекомендации, где нам в России следует сосредотачивать свои усилия. Но при этом в ФАНО тоже есть научный координационный совет, я сам туда вхожу. И многие называют его аналогом нашего президиума РАН. А ведь есть еще государственные научные фонды, которые распределяют гранты. Их экспертизы должны рассматриваться академией или это не наше дело? А наука в университетах - должна РАН оценивать, что там исследуют?
При этом все понимают, что силами одних лишь академиков невозможно провести все необходимые государству экспертизы, надо привлекать специалистов из наших институтов. Теперь это надо согласовывать с ФАНО , где могут ответить: «А зачем? Мы тогда сами все сделаем».
Другая задача академии - поддерживать международные связи, контакты между учеными и научными коллективами. Государство выделяет нам на эту работу какие-то деньги, но мы даже не можем передать их в наши же бывшие институты. Потому что с точки зрения финансирования - это просто другая планета. И эффективность международных связей на порядок падает.
Или возьмем издательскую деятельность: по закону РАН учреждает и издает научные журналы. Раньше у нас в составе академии было издательство «Наука», а теперь оно как юрлицо передано ФАНО . Но ФАНО по уставу не должно заниматься издательской деятельностью! И значит, мы должны все выставлять на конкурс. По закону так и надо делать, а по существу вопроса… Ну, я не стану называть это издевательством. Но каждый раз возникает масса проблем, которых никогда не было.
Много еще можно примеров привести, но давайте скажем коротко: последние четыре года мы с ФАНО занимались перетягиванием каната. По факту граница между полномочиями ФАНО и академии размыта, и ситуация эта никого не устраивает. Эту проблему в числе прочих придется решать новому президенту РАН. Неважно, кто это будет, когда он сядет в кресло, которое я сейчас занимаю, то эйфория пройдет уже на следующий день.
И тут я обращусь к коллегам: мы должны сделать все, чтобы в сентябре выборы состоялись и у нас появился президент. Кто-то, я знаю, не придает этому значения, думают, что меня снова назначат и. о. и ничего не изменится. Но, во-первых, не факт, что так и будет. А во-вторых - ну это, правда, не входит в мои планы. Если бы я хотел руководить академией, я бы по-честному пошел баллотироваться.
- А у вас за эти полгода так и не появилось амбиций стать президентом академии?
Знаете, нет. Я и раньше себе хорошо представлял, какая это сложная ноша, а сейчас точно знаю, что не ошибался. Проблемы академии не решить только из этого кресла. Надо постоянно обращаться к правительству, министерству, президенту страны, надо постоянно что-то корректировать. Конечно, за эти месяцы мы тоже не сидели сложа руки, кое-чего добились.
Но сейчас, мне кажется, нужны люди помоложе, у которых больше энергии и сил.
Ну а я никуда не денусь, остаюсь членом академии и продолжаю общаться с коллегами - это доставляет мне настоящую радость. Есть чем заняться в математическом отделении академии, мы хотим, чтобы следующий Международный математический конгресс прошел в Санкт-Петербурге. А президентский пост пусть достанется тому, кто сам его хочет. Я давно и хорошо знаю всех семерых - теперь уже пятерых - кандидатов, все они достойны руководить академией. Наверное, у кого-то получится более успешно, у кого-то менее… Но пока человек не попробует, загадывать не стоит.
- Какой совет вы дадите новому президенту, уступая кабинет?
Не создавать проблем на ровном месте - ни себе, ни, главное, академии. И извлекать пользу для науки из контактов с другими структурами. Руководитель РАН должен быть дипломатом - все те вещи, которые прописаны в программах у кандидатов, можно реализовать только в каждодневном диалоге с властью. Но, думаю, каждый из коллег понимает, на что он идет.
Интервью взял Александр Черных
Российская академия наук
Досье
Учреждена по распоряжению Петра I в 1724 году. 21 ноября 1991 года воссоздана президентом Борисом Ельциным на базе Академии наук СССР как высшее научное учреждение страны. Действует как федеральное государственное бюджетное учреждение. В сентябре 2013 года к учреждению были присоединены Российская академия медицинских наук и Российская академия сельскохозяйственных наук. В рамках реформы РАН управление имуществом и подведомственными научными организациями передано ФАНО (731 подведомственная организация). Академия включает 13 отраслевых отделений, три региональных отделения (Уральское, Сибирское и Дальневосточное), 15 региональных научных центров и одно зарубежное представительство (Ницца, Франция).
Всего в РАН под управлением ФАНО работает более 46,9 тыс. научных сотрудников, в том числе 2,1 тыс. членов академии, среди которых 940 академиков (средний возраст - 73,67 года) и 1160 членов-корреспондентов (средний возраст - 66,69 года). В 2017 году на финансирование РАН из федерального бюджета предусмотрено 4,02 млрд руб., в 2018 году - 3,98 млрд руб., в 2019 году - 3,95 млрд руб.
Козлов Валерий Васильевич
Личное дело
Родился 1 января 1950 года в деревне Костыли Рязанской области. Окончил механико-математический факультет МГУ (1972). Кандидат физико-математических наук (1977), доктор физико-математических наук (1978). С 1983 по 1999 год - профессор кафедры теоретической механики мехмата МГУ, с 1999 по 2005 год - завкафедрой математической статистики и случайных процессов. С 2005 года был заведующим кафедрой дифференциальных уравнений. С 1998 по 2001 год работал заместителем министра образования РФ. С 2004 по 2016 год - директор Математического института им. В. А. Стеклова РАН. В 2001 году стал вице-президентом РАН. С марта 2017 года исполняет обязанности президента РАН.
Член-корреспондент РАН (1997), действительный член (академик) РАН (2000), член консультативного научного совета фонда «Сколково». Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV степеней. Член ряда зарубежных академий и научных обществ, заслуженный профессор МГУ.
Источники
Университетская книга (unkniga.ru), 20/09/2017
ТАСС # Единая лента (Закрытая лента), 20/09/2017
Российская академия наук (ras.ru), 20/09/2017
Коммерсантъ. Новости информ. центра, 20/09/2017
Коммерсантъ. Новости информ. центра, 20/09/2017
Научная Россия (scientificrussia.ru), 21/09/2017
Валерий Козлов родился 1 января 1950 года в деревне Костыли, Рязанская область. После школы уехал в Москву, где в 1972 году окончил механико-математический факультет Московского государственного университета по специальности «Механика». Докторскую диссертацию защитил в 1978 году, получив ученую степень «доктор физико-математических наук».
С 1983 года Козлов является профессором МГУ. С 1989 года на протяжении девяти лет занимал должность проректор Московского государственного университета имени Ломоносова. В 1999 году возглавил кафедру математической статистики и случайных процессов механико-математического факультета. Через пять лет назначен заведующим кафедры дифференциальных уравнений.
Валерий Васильевич в 2000 году стал академиком Российской академии наук. С 14 ноября 2001 года является Вице-президентом РАН. С 2004 года на протяжении двенадцати лет возглавлял Математический институт имени Владимира Стеклова. Параллельно работает главным редактором журнала «Известия РАН, серия математическая», входит в редакционную коллегию ряда ведущих журналов по математике и механике. С 2010 года занимает пост главного редактора журнала «Квант». В этот же период вошел в Консультативный научный Совет Фонда «Сколково» и Совет при Президенте России по науке, технологиям и образованию.
Основные направления научных исследований: общие принципы динамики, проблема интегрируемости уравнений движения, вариационные методы механики, теория устойчивости движения, динамика твердого тела, неголономная механика, теория удара, симметрии и интегральные инварианты, математические вопросы статистической механики.
Козлов Валерий так же решил ряд классических проблем: проблему Пуанкаре о дополнительных законах сохранения для несимметричного волчка и об интегральных инвариантах задач трех тел, проблему Пенлеве-Голубева о ветвлении решений уравнений динамики в плоскости комплексного времени, впервые дал полное и строгое доказательство теоремы о неустойчивости равновесий в поле с гармоническим потенциалом, высказанной Самуэлем Ирншоу.
Награжден Орденом «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV степеней, Орденом Почета, золотой медалью имени Сергея Чаплыгина за цикл работ по аналитической механике и теории устойчивости движения и золотой медалью имени Леонарда Эйлера за цикл работ по нелинейным гамильтоновым системам дифференциальных уравнений.
Валерий Васильевич Козлов 22 марта 2017 года назначен исполняющим обязанности главы Российской академии наук до выборов нового президента РАН, перенесенных с весны на осень, и утвержден в этой должности с 24 марта 2017 года Распоряжением Правительства России. От выдвижения своей кандидатуры на пост президента РАН отказался.
После избрания 26 сентября 2017 года президентом Российской Академии Наук Александра Сергеева, Валерий Козлов сложил полномочия, но остался членом Президиума: причем сразу в двух должностях: как вице-президент РАН и как академик-секретарь Отделения математических наук.
Указом Президента Российской Федерации Владимира Путина от 28 октября 2019 года за большой вклад в развитие науки и многолетнюю добросовестную работу Валерию Васильевичу Козлову присвоен орден «Александра Невского».
Награды Валерия Козлова
Премия Ленинского комсомола (1977 ) - за цикл работ по исследованию методов качественного анализа в динамике твердого тела
Премия имени Михаила Ломоносова (1986 ) - за цикл работ «Вариационные методы в классической механике»
Государственная премия Российской Федерации (10 июня 1994 ) - за цикл работ «Динамика сложных механических систем»
Орден Почета (22 декабря 1999 ) - за заслуги перед государством, многолетний добросовестный труд и большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами
Премия имени С. В. Ковалевской (1999 ) - за цикл работ «Тензорные инварианты уравнений динамики»
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (4 ноября 2005 ) - за большой вклад в развитие отечественной науки
Золотая медаль имени Леонарда Эйлера (2007 ) - за цикл работ по нелинейным гамильтоновым системам дифференциальных уравнений
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (17 сентября 2009 ) - за большой вклад в развитие отечественной науки в области математики и механики и подготовку квалифицированных научных кадров
Премия Правительства Российской Федерации в области образования (2010 ) - за инновационную разработку «Создание нового направления высшего профессионального образования «Инноватика», его научное и учебно-методическое обеспечение, экспериментальная отработка и широкое внедрение в практику отечественных университетов»
Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (14 августа 2014 ) - за большой вклад в развитие науки, образования, подготовку квалифицированных специалистов и многолетнюю плодотворную деятельность
Из интервью Валерия Козлова, вице-президента РАН, директора МИАН имени В.А. Стеклова в 2004—2016 гг., корреспонденту издания Znak Александру Задорожному. Полностью всю беседу можно прочесть на сайте издания ."Нам постоянно говорят, как много денег вложено в науку, а мы при этом пишем слишком мало статей. Статьи, публикации в ведущих научных журналах — важный момент, но это конечный этап исследований. И если ставить во главу угла написание статей и их публикацию в Scopus и Web of Science, когда же думать и заниматься собственно научными изысканиями? Возьмем тот же Математический институт имени Стеклова: мы вышли на уровень 2,5 публикации на одного сотрудника в год. Это много, потому что математика — наука фундаментальная, не прикладная, больше двух хороших статей в год математик написать не сможет, хоть озолоти, выше головы не прыгнешь.
Но от нас настойчиво требуют, чтобы статей было все больше и больше. Причем не согласовывая госзадания по количеству публикаций с академией, с ее профильными подразделениями, которые могли бы дать свою профессиональную оценку. К чему это ведет? Мои коллеги, чтобы выйти из этого абсурдного положения, предлагают: давайте дробить и вместо законченных, крупных статей публиковать отдельные «эпизоды». Ученые вынуждены принимать «правила игры» и отвечают на формальность формальностью. И ради чего все это? Ради отчетности? Но это тупик.
Далее. «Чистый» математик в сложном оборудовании, возможно, не нуждается. Но в других областях, особенно там, где основным методом познания является эксперимент, чтобы провести исследования, написать и опубликовать статью, без такого оборудования не обойтись. Доступ к современным информационным базам, библиотекам, к тому, что делается в мире, на Западе, наконец приличная зарплата, чтобы ученый думал не о том, как выкроить на продукты, а о науке — на все это нужно соответствующее финансирование. Каждая статья, которая публикуется американскими, немецкими, японскими учеными, стоит в разы дороже, чем у нас. Ведь это о чем-то говорит. Поэтому, может быть, начать с вопроса о том, достаточно ли нашей науке существующих объемов финансирования?
И еще одна проблема. В рамках программы повышения глобальной конкурентоспособности наших высших учебных заведений «5-100» перед ними поставлена задача подниматься в международных рейтингах университетов и, значит, также увеличивать публикационную активность. Университеты, которые участвуют в этой программе, конкурируют за дополнительное государственное финансирование. И это приводит к тому, что они переманивают к себе наших ученых и платят им только за то, чтобы они писали статьи и в качестве аффилиации (места работы. — Прим. ) указывали эти университеты. Так что всплески публикационной активности в таких университетах — не результат подъема собственной вузовской науки, как хотелось бы думать и как это подается, а просто-напросто эффект приспособления вуза под заданные «сверху» требования и условия.
Достойно ли такое поведение? Считаю, что нет, и многие мои коллеги считают так же. Наш великий хирург, выпускник Московского университета, член Императорской академии наук Николай Иванович Пирогов любил повторять: «Наука, взятая сама по себе, и светит, и греет, а образование в отрыве от науки и не светит, и не греет, а только блестит». Получается, что вместо органичного объединения академической, фундаментальной науки и образования мы, бывает, имеем лишь ложный блеск".
В 1972 г. окончил механико-математический факультет Московского государственного университета (МГУ) им. М. В. Ломоносова, в 1973 г. - аспирантуру этого факультета.
В 1974 г. в МГУ защитил диссертацию кандидата физико-математических наук (тема: «Качественное исследование движения твердого тела в интегрируемых случаях»), в 1978 г. там же - диссертацию доктора физико-математических наук (тема: «Вопросы качественного анализа в динамике твердого тела»). Профессор (1983). В 1997 г. избран членом-корреспондентом, в 2000 г. - академиком Российской академии наук (РАН).
С 1974 г. по 1983 г. - ассистент, доцент, старший научный сотрудник механико-математического факультета МГУ. В 1983-1999 гг. - профессор кафедры теоретической механики, в 1980-1987 гг. - заместитель декана по научной работе этого же факультета университета. Был проректором (1988-1991, 1996-1998), главным ученым секретарем ученого совета (1991-1996) МГУ. В 1999-2005 гг. - заведующий кафедрой математической статистики и случайных процессов, с 2005 г. по н. в. - заведующий кафедрой дифференциальных уравнений механико-математического факультета МГУ.
В 1998-1999 гг. работал советником в аппарате Министерства общего и профессионального образования РФ.
Со 2 февраля 1999 г. по 5 декабря 2001 г. занимал должность заместителя министра общего и профессионального образования РФ (с мая 1999 г. - министра образования РФ) Владимира Филиппова .
С 14 ноября 2001 г. - вице-президент Российской академии наук. Член президиума академии, член отделения математических наук.
С 2003 г. Валерий Козлов работает в Математическом институте им. В. А. Стеклова РАН (МИАН). Заведовал отделом механики, в 2003-2004 гг. был заместителем директора института Юрия Осипова , который также являлся президентом РАН. С 2004 г. по н. в. - директор МИАН. Одновременно заведует отделом механики института.
Главный редактор журналов «Известия РАН. Серия математическая», «Регулярная и хаотическая динамика», международного математического журнала Regular and Chaotic Dynamics. Член Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки РФ (по согласованию).
Валерий Козлов - специалист в области теоретической механики и ее приложений. Среди основных научных достижений: решение проблемы Пуанкаре о дополнительных законах сохранения для несимметричного волчка и об интегральных инвариантах задач трех тел, а также проблема Пенлеве-Голубева о ветвлении решений уравнений динамики в плоскости комплексного времени. Валерий Козлов впервые дал полное и строгое доказательство теоремы о неустойчивости равновесий в поле с гармоническим потенциалом, сформулированной английским ученым Самуэлем Ирншоу в 1839 г.
Лауреат премии Ленинского комсомола (1977; за цикл работ по исследованию методов качественного анализа в динамике твердого тела), Государственной премии РФ в области науки и техники 1994 г. (за цикл работ «Динамика сложных механических систем»), Премии правительства РФ 2010 г. в области образования (за инновационную разработку «Создание нового направления высшего профессионального образования „Инноватика“, его научное и учебно-методическое обеспечение, экспериментальную отработку и широкое внедрение в практику отечественных университетов»). Награжден орденами Почета (1999), «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV (2014, 2009, 2005) степеней.
Отмечен наградами РАН: золотыми медалями им. Леонарда Эйлера (2007; за цикл работ по нелинейным гамильтоновым системам дифференциальных уравнений) и им. С. А. Чаплыгина (2015; за цикл работ по аналитической механике и теории устойчивости движения), премией им. С. В. Ковалевской (1999; за цикл работ «Тензорные инварианты уравнений динамики»). Награжден премией М. В. Ломоносова I степени (МГУ, 1986), премией им. К. Агостинелли Туринской академии наук (2009), золотой медалью Анри Пуанкаре Международной федерации нелинейных аналитиков (IFNA; 2004), премией «Триумф» (2010).
Член ряда зарубежных академий и научных обществ, в т. ч. Черногорской академии наук и искусств (2011), Сербской академии наук и искусств (2012), Европейской академии наук и искусств (2016). Заслуженный профессор МГУ (2010).
Автор научных трудов «Симметрии, топология и резонансы в гамильтоновой механике» (1995), «Интегрируемость и неинтегрируемость в гамильтоновой механике» (1983), «Вариационное исчисление в целом и классическая механика» (1985), соавтор работ «Математические аспекты классической и небесной механики» (1985), «Биллиарды. Генетическое введение в динамику систем с ударами» (1991) и др.
https://www.сайт/2019-02-08/v_den_rossiyskoy_nauki_o_prichinah_ee_krizisnogo_polozheniya_intervyu_vice_prezidenta_ran_valeriya_k
«У наших ученых возникло ощущение хаотичности и несправедливости»
В День российской науки - о причинах ее кризисного положения. Интервью вице-президента РАН Валерия Козлова
8 февраля — День российской науки: 295 лет назад распоряжением императора Петра I была учреждена Российская академия наук. Сегодня, в результате «реформы», затеянной в 2013 году и фактически разрушившей естественную связь Академии с исследовательскими институтами, РАН находится в беспрецедентно странном положении.
А главная проблема, как отмечают сами академики, включая президента РАН Александра Сергеева , — невостребованность результатов фундаментальных исследований российским бизнесом, реальным производством. Тогда как в Китае и Японии доля предпринимательства в финансировании исследований составляет порядка 75%, а в США и Германии — 65%.
Проблемы российской науки мы обсудили с Валерием Козловым — вице-президентом академии наук, членом президиума РАН и Совета по науке и образованию при президенте России. В «послужном списке» Валерия Васильевича — должности заместителя министра образования РФ, директора академического Математического института имени Стеклова РАН. Выдающийся математик, Козлов награжден многочисленными премиями академии, Государственной премией РФ. Именно Валерий Васильевич исполнял обязанности президента академии наук в марте — сентябре 2017 года, между первыми, несостоявшимися, и вторыми, успешными выборами нового главы отечественного академического сообщества.
На днях в Екатеринбурге вместе с коллегами-академиками Владимиром Минкиным и Валерием Тишковым Валерий Козлов был удостоен еще одной престижной награды — Демидовской премии. А после прочитал лекцию лауреата студентам и преподавателям Уральского федерального университета, в стенах которого и состоялась наша беседа.
«Академия наук пока не заняла устойчивого положения»
— Валерий Васильевич, есть две точки зрения на проблему финансирования фундаментальных исследований (а это основная функция Российской академии наук). В академии говорят об очевидном недофинансировании, о том, что приходится работать на оборудовании, которое не менялось по 25-30 лет, о низких зарплатах. Государство же указывает, что с начала 2000-х финансирование науки возросло почти в 4 раза, а гражданской науки — без малого в 24 раза. Кому же верить? Является ли государство активным заказчиком и эффективным источником финансирования фундаментальных исследований?
— Названные вами цифры вызывают сомнения и вопросы. С 2004 по 2016 год я был директором Математического института РАН, все происходило на моих глазах. Финансирование фундаментальной науки заметно росло с 2005 по 2008 год и далее. То есть по сути до 2013 года, когда началась так называемая «реформа» академии наук. Я помню, как на совместном заседании Госсовета, Совета безопасности и президентского Совета по науке было принято решение об увеличении финансирования научных исследований, был утвержден график увеличения по годам.
При этом были хорошо понятны принципы наших взаимоотношений с государством: мы знали, что треть общей суммы уходила на финансирование фундаментальных научных исследований, которые проводились институтами Российской академии наук и могли сами планировать расширение наших исследований.
А чтобы увеличение финансирования было еще заметнее и значимее, мы смогли «поджаться», сократить наш персонал на 20%. Сокращение каждого пятого сотрудника — серьезный вопрос, где-то сокращения прошли безболезненно, за счет вакансий, имевшихся в институтах, но зачастую приходилось, как говорится, резать по живому.
Кроме того, мы обязались провести реструктуризацию системы наших институтов. В начале 90-х за счет дробления, часто искусственного, количество наших научных учреждений выросло, и мы распыляли средства и возможности без концентрации на основных задачах. В течение пяти лет после решения об увеличении государственного финансирования фундаментальных исследований мы путем укрупнения сократили количество наших научных учреждений на 20%. Причем в основном безболезненно, потому что мы всегда находили консенсус внутри академии, я не помню, чтобы наши сотрудники выражали какое-либо недовольство.
Все делалось гласно, деликатно, без какого-либо давления.В отличие от последующей работы Федерального агентства научных организаций (ФАНО) в 2013-2018 годах. Оно при проведении реструктуризации не смогло сформулировать принципы и перспективный облик академического сообщества, системы институтов, к которому должны были привести преобразования, затеянные агентством. Из-за этого у наших ученых возникло ощущение хаотичности и несправедливости. Особенно чувствительно действия ФАНО восприняли в региональных научных центрах РАН, где происходило слияние совершенно разнопрофильных институтов. Неэффективность этих шагов была очевидна.
— Бюрократизация науки Федеральным агентством научных организаций, его некомпетентное вмешательство в научный процесс вызвало тогда открытую и острую критику со стороны академиков, в том числе и нынешнего президента РАН Александра Сергеева. В прошлом году ФАНО не стало, вместо него появилось Министерство науки и высшего образования, его возглавляет тот же человек — Михаил Котюков. Что-то изменилось в отношениях РАН и государства в лице министерства?
— Мне представляется, что каких-то существенных изменений пока не произошло. Может, прошло недостаточно времени. Но главная причина в том, что принципы взаимоотношений академии наук, шире — научного сообщества, с созданным министерством ничем не отличаются от того, что было раньше. Если до этого наши институты подчинялись ФАНО, то сейчас — министерству. И выполнить задачи, которые ставят перед академией — проводить экспертизу всех научных результатов в стране, — силами одной только РАН, без активного участия исследовательских институтов весьма затруднительно.
Ректор ЧелГУ Диана Циринг — об интересах студентов, науке, новых направлениях и проблемах
Определенные подвижки есть, они связаны с принятием поправок в 253-й федеральный закон («О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук», со вступления в силу этого закона в 2013 году и началась пресловутая «реформа РАН». — Прим. ред.). Поправки были внесены президентом, и Владимир Владимирович назначил меня своим представителем при проведении этих поправок через Госдуму. Принятые поправки дают академии наук больше полномочий, например, в кадровых вопросах (теперь министерство обязано согласовывать с нами кандидатуры врио директоров институтов), делают конкретным содержание научно-методического руководства академии научной работой исследовательских институтов, высших учебных заведений.
Все это, безусловно, правильные решения. Но академия наук пока не заняла устойчивого положения. Мы еще в начале пути, только-только начали совместную работу с министерством, нам еще предстоит пройти процесс урегулирования наших отношений с государством.
— В ходе так называемой «реформы РАН» звучала мысль: а нужна ли вообще академия наук? Сейчас необходимость РАН не подвергается сомнению?
— Я думаю, не подвергается. Сужу об этом по тому, что высшее руководство страны в лице президента демонстрирует заинтересованное отношение к академии и возлагает на нас определенные надежды, в первую очередь в развитии фундаментальных исследований, а также технологической базы.
«Я не помню, чтобы реальный сектор экономики ставил серьезные задачи»
— Валерий Васильевич, есть опять же две принципиальные точки зрения на то, какой диапазон научных проблем должна охватывать деятельность академии наук. Одни считают, что максимальный, как в СССР — чтобы не пропустить ничего из тех изменений, которые происходят с человечеством. Другие убеждены, что необходимо сосредоточиться на определенных направлениях, сконцентрировать ресурсы и таким образом обеспечить глобальное научно-технологическое лидерство России. Каково ваше мнение?
— Не только в советское время, но и до 2013 года, пока исследовательские институты находились внутри РАН, академия наук придерживалась точки зрения, что мы должны стараться проводить фундаментальные исследования с широким, насколько это возможно, охватом научных проблем, чтобы иметь компетенции по всем современным направлениям мировых научных исследований.
Сейчас, в период санкций, стало затруднительно приобретать чувствительные для страны, для нашей экономики импортные технологии, и вопрос о необходимости обладать широкими компетенциями звучит особенно остро.На сегодня проблема заключается в том, что мы ушли от проверенной, действовавшей с еще петровских времен модели организации фундаментальной науки, когда академия наук и исследовательские институты составляли единое целое, а ни к чему устойчивому не пришли. В то же время Китай, например, который наращивает эффективность своей науки, использует именно нашу прежнюю модель и не собирается от нее отходить.
— Критики академии наук аргументировали ее «реформу» тем, что РАН перестала быть двигателем отечественной экономики и на протяжении многих лет не предъявляла конкретных результатов свой деятельности в виде новых прорывных открытий, разработок, технологий. Справедливая критика?
— Конечно, идеальная картина выглядит так: академия наук, институты, которые раньше входили в ее состав, в ходе фундаментальных исследований находят новые технологические решения и предлагают их для применения в реальном производстве, а бизнес тут же их подхватывает и внедряет. Но это, повторю, в идеале. Главная причина, почему это сегодня нереально: потому что бизнес, производство не проявляют заинтересованности в наших разработках.
— Академии нечего предложить или бизнес не вкладывается в научные исследования и не востребует их результаты?
— Второе. В течение долгого времени после начала 90-х наша экономика действовала по принципу: деньги есть, все купим на Западе, в готовом виде, в красивой обертке. Я не помню, чтобы реальный сектор экономики ставил перед академией какие-то серьезные, масштабные задачи. Были какие-то разрозненные, точечные контакты, например по водородным двигателям. У нас были разработки по этой тематике, и сначала этот проект получил хорошее развитие. Но положение бизнеса неустойчиво: сменился собственник, разразился экономический кризис — и все сворачивается. Поэтому системного взаимодействия не получилось.
Академия наук несколько раз систематизировала данные о своих актуальных и перспективных разработках, информировала о них наши ведущие компании и правительство. Но эти инициативы воспринимались вяло, без интереса и внимания. А сейчас, под санкциями, оказалось, что не все так просто, что не все можно купить за рубежом.
— А в каких направлениях наша академия действительно конкурентоспособна на фоне других мировых центров науки и технологий?
— С советских времен у нас сильные заделы в ракетно-космической отрасли, в атомной промышленности. Если брать мою сферу, есть интересные наработки, связанные с математическим моделированием различных сложных процессов, в том числе социальных. Серьезное продвижение — в области системного программирования как основы информационной безопасности.
Сегодня мы говорим о становлении цифровой экономики. Но проблема в том, что развитие всех перечисленных направлений, особенно математического моделирования, требует вложений в необходимые для этого инструменты, например в создание суперкомпьютеров. Наиболее производительный суперкомпьютер — это «Ломоносов» в МГУ, есть компьютеры высокой мощности в атомной промышленности. Но и они уже на порядок уступают западным образцам. А у нас в академии с этим тем более скромно.
«Может, начать с вопроса о том, достаточно ли нашей науке финансирования?»
— Органы власти утверждают, что единственным объективным критерием научной активности является показатель активности публикационной, то есть количество научных статей наших ученых, опубликованных в престижных международных базах данных Scopus и Web of Science. Насколько, по-вашему, справедлив этот подход?
— Этот вопрос приобрел особую остроту. В начале года сформировано государственное задание для исследовательских институтов, и основной показатель в нем, действительно, количество опубликованных научных статей. В «майских указах» президента, в соответствии с которыми Россия должна войти в пятерку самых развитых стран в области науки и технологий, основной упор тоже сделан на публикации.
Нам постоянно говорят, как много денег вложено в науку, а мы при этом пишем слишком мало статей. Статьи, публикации в ведущих научных журналах — важный момент, но это конечный этап исследований. И если ставить во главу угла написание статей и их публикацию в Scopus и Web of Science, когда же думать и заниматься собственно научными изысканиями? Возьмем тот же Математический институт имени Стеклова: мы вышли на уровень 2,5 публикации на одного сотрудника в год.
Это много, потому что математика — наука фундаментальная, не прикладная, больше двух хороших статей в год математик написать не сможет, хоть озолоти, выше головы не прыгнешь.Но от нас настойчиво требуют, чтобы статей было все больше и больше. Причем не согласовывая госзадания по количеству публикаций с академией, с ее профильными подразделениями, которые могли бы дать свою профессиональную оценку. К чему это ведет? Мои коллеги, чтобы выйти из этого абсурдного положения, предлагают: давайте дробить и вместо законченных, крупных статей публиковать отдельные «эпизоды». Ученые вынуждены принимать «правила игры» и отвечают на формальность формальностью. И ради чего все это? Ради отчетности? Но это тупик.
Далее. «Чистый» математик в сложном оборудовании, возможно, не нуждается. Но в других областях, особенно там, где основным методом познания является эксперимент, чтобы провести исследования, написать и опубликовать статью, без такого оборудования не обойтись. Доступ к современным информационным базам, библиотекам, к тому, что делается в мире, на Западе, наконец приличная зарплата, чтобы ученый думал не о том, как выкроить на продукты, а о науке — на все это нужно соответствующее финансирование. Каждая статья, которая публикуется американскими, немецкими, японскими учеными, стоит в разы дороже, чем у нас. Ведь это о чем-то говорит. Поэтому, может быть, начать с вопроса о том, достаточно ли нашей науке существующих объемов финансирования?
И еще одна проблема. В рамках программы повышения глобальной конкурентоспособности наших высших учебных заведений «5-100» перед ними поставлена задача подниматься в международных рейтингах университетов и, значит, также увеличивать публикационную активность. Университеты, которые участвуют в этой программе, конкурируют за дополнительное государственное финансирование. И это приводит к тому, что они переманивают к себе наших ученых и платят им только за то, чтобы они писали статьи и в качестве аффилиации (места работы. — Прим. ред.) указывали эти университеты. Так что всплески публикационной активности в таких университетах — не результат подъема собственной вузовской науки, как хотелось бы думать и как это подается, а просто-напросто эффект приспособления вуза под заданные «сверху» требования и условия.
Достойно ли такое поведение? Считаю, что нет, и многие мои коллеги считают так же.Наш великий хирург, выпускник Московского университета, член Императорской академии наук Николай Иванович Пирогов любил повторять: «Наука, взятая сама по себе, и светит, и греет, а образование в отрыве от науки и не светит, и не греет, а только блестит». Получается, что вместо органичного объединения академической, фундаментальной науки и образования мы, бывает, имеем лишь ложный блеск.
«Ни в каких обсуждениях нацпроекта „Наука“ мы не участвовали»
— Национальный проект «Наука», который стартует в этом году, предполагает создание так называемых Научных центров мирового уровня (НЦМУ) и Научно-образовательных центров (НОЦ). Не выйдет ли так, что эти «новообразования» потеснят академические институты?
— Очень правильный вопрос. На знамени академии наук когда-то гордо красовался лозунг об интеграции науки и образования. Был даже принят соответствующий федеральный закон (правда, сразу после этого интеграцию стали сворачивать).
Выскажу точку зрения, которую разделяю не только я, но и мои коллеги. Национальный проект «Наука» действительно предусматривает создание в этом году десяти НЦМУ, в том числе четырех — по математике и трех — по геномным исследованиям. Отчего вдруг так полюбили математику? А дело в том, что в 2012 году вышло поручение президента о развитии в стране математического образования, оно предписывало создать четыре международных математических центра — на базе нашего Математического института имени Стеклова, нашего филиала в Петербурге, а также в Казанском и Новосибирском федеральных университетах. В Казани и Новосибирске эти центры открылись, а у нас нет, потому что в концепцию этих международных центров была заложена образовательная составляющая, а мы — чистая наука и денег на образование так и не нашли. А потом (министром образования был еще Ливанов) об этой задаче стали как-то забывать.
Теперь об этой задаче вспомнили и включили ее в национальный проект. Но при этом забыли о первоначальной идее, а она была в том, чтобы эти центры служили площадками для международных научных конференций, совместной организации школ, совместного издания журналов, то есть в целом — для поддержки интеграции нашей науки в мировое научное сообщество. А сейчас основная задача, которая ставится перед НЦМУ, все та же — писать и публиковать как можно больше статей. Слушайте, но для этого не нужны никакие НЦМУ: статьи и так пишут — и в Институте математики имени Стеклова, и в Институте математики и механики Уральского отделения РАН и так далее.
Теперь о научно-образовательных центрах. Их идея в том, чтобы сгруппировать науку в лице академических институтов, образование, то есть университет, и реальные производства. Другими словами, выстроить всю цепочку от образования до готовой инновации, опытного образца, интересного для серийного производства. Идея вроде бы здравая. Но, честно говоря, такое ощущение, что, если бы бизнесу что-то было нужно от образования и науки, он бы вошел в эту цепочку (а в некоторых случаях на самом деле вошел) без всяких постановлений. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Валерий Васильевич, процитирую вашего коллегу, академика и члена Президиума РАН Александра Литвака: «К сожалению, определяющую роль в формировании проекта „Наука“ играли сотрудники правительственного проектного офиса, далекие от науки». Речь о келейном характере подготовки основных документов нацпроекта. Согласны с такой оценкой?
— То, что сказал академик Литвак, правда. Разработка национального проекта «Наука», как и других национальных проектов, пришлась на «пересменку» правительства, период, когда было создано Министерство науки и высшего образования. Наслоилась масса организационных проблем плюс надо было разрабатывать эти нормативные документы. В результате нам их все-таки показали, но только после наших настоятельных обращений в министерство и зачастую в готовом и даже утвержденном виде. Можно сказать, нас ставили перед фактом, ни в каких обсуждениях, дискуссиях мы не участвовали.
Это тоже говорит о том, насколько еще несовершенны взаимоотношения нашей науки с государством. Надеюсь, что деятельность профильного министерства, обладающего большими полномочиями, чем у ФАНО, принесет науке реальную пользу.
— В нацпроект «Наука» заложено много всего хорошего: существенное увеличение финансирования и повышение зарплат ученых, обновление не менее половины приборной базы ведущих научных организаций, создание сети уникальных научных установок класса «мегасайенс». Но проекты этих установок отобрали еще в 2011 году, а близок к реализации только один — по запуску реактора ПИК в Гатчине, да и тот начали строить еще в Советском Союзе. У вас есть уверенность, что нацпроект «Наука» будет осуществлен? Не превратится ли и он в пустую декларацию?
— Очень бы не хотелось. Принципиально важно найти баланс между задачами, которые ставятся в рамках нацпроекта, и его ресурсным обеспечением. На мой взгляд, здесь еще не все вполне ясно. По крайней мере во время формирования национальных проектов, и в частности проекта «Наука», параметры бюджетного финансирования варьировались, к сожалению, в сторону уменьшения. Поэтому как бы действительно не получилось так, что мы не сможем в полной мере реализовать все, что заложено в национальный проект.
Полагаю, в одиночку, без участия научного сообщества и академии наук, министерство вряд ли справится со всеми задачами, поставленными национальным проектом. Я рассчитываю на нашу плотную совместную работу, чтобы распорядиться ресурсами по-хозяйски и с максимальной отдачей для нашей науки, состоявшихся и молодых ученых, на пользу стране, экономике, производству.
Фото — Карина Голованова (Уральский федеральный университет).
Интервью подготовлено при участии Юрия Гребенщикова. Благодарим за организацию интервью Алексея Фаюстова, Дмитрия Бенеманского (Уральский федеральный университет)
